Жертвы Восточной войны и легендарной бури 14 ноября 1854 года .

К рассвету ветер несколько утих...

 А к ночи снова буря разыгралась... 

Оставалось

На жалость волн и бури уповать, — 

А волны столь же к жалости способны, 

Как люди в дни войны междоусобной...

Дж. Байрон

Мореходам издавна известен суровый нрав Черного моря. Крепкие юго-восточные ветры вызывают сильные штормы. В основном они господствуют зимой и осенью. Стонет волна штормовая, устремляя свой гнев к скалистым крымским берегам.
Утром 14 ноября 1854 года мирное величавое cпокойствие английских и американских кораблей, стоявших на якорях в гавани и на внешнем рейде Балаклавы нарушил сильнейший ураган, прокатившийся над всем Черным морем. Многие очевидцы происходившего оставили интересные воспоминания о шторме, позволяющие реально оценить масштаб и трагические последствия величайшей катастрофы в истории британского флота.

Уильям Симпсон. Шторм в Балаклавской бухте 14 ноября 1854 года

«...Моряки, подвергавшиеся опасностям во всех морях, не помнят, чтобы им приходилось быть свидетелями подобной бури, — писал командир уцелевшего британского корабля. — Представьте себе страшный ветер, угрожающий опрокинуть горы, потоки дождя, наводняющие атмосферу, частый град, с ожесточением ударяющий во все, что встречается на пути, и, наконец, взволнованное море, валы которого равняются горам, — и вы будете иметь еще не полное представление об ужасном урагане, свирепствовавшем 14 ноября... Несомненно, распорядительность адмиралов, искусство командиров, энергия офицеров и неустрашимость матросов позволили избежать полной катастрофы».
Изабелла Дуберли, автор воспоминаний о Крымской войне, опубликованных в Лондоне в 1855 году, написала 10 ноября: «Сильный ураганный ветер внес такое страшное волнение в команды кораблей, стоящих как внутри, так и вне бухты, что некоторые владельцы последних стали протестовать, что им не разрешено укрыться в бухте». Экипажи транспортов с ценными военными грузами: боеприпасами, продовольствием, теплой одеждой для солдат, так необходимой в это время в Крыму, — не встретили понимания со стороны главного смотрителя за транспортами в Балаклаве — капитана Кристи. Он отказался дать разрешение ввести их суда в гавань.
12 ноября путешественник Джордж Тейлор, находившийся на флагманском линкоре «Agamemnon», записал в своем дневнике: «Сильный ветер. Так как стоянка в Балаклавской бухте стала небезопасной, «Agamemnon» вышел из нее и стал на якорь в Камышовой бухте, на виду у города, Севастопольской бухты, русского флота и наших батарей. Множество транспортов и пароходов осталось в Балаклавской бухте, у некоторых уже ползли якоря».

Иван Айвазовский. "Шторм", 1854 год

На внешнем рейде Балаклавы стояли пароходы «Рrince», «Avon», «МеІbournе», «City of London» и парусные суда «Resolute»,«Kenilworth», «Wild Wave», «Maltese» (бриг), «Меrсіа», «Medora», «Caduceus», «Sir Robert Sale», «Pride of the Осеаn», «Lady Valiant», «Wanderer», «Progress», «Rip Van Winkle», «Pettoma», «Ріlvan», «Маrу Аnnе».
Экипажи кораблей предчувствовали приближение страшной катастрофы. И она не заставила себя ждать. «14 ноября — ужасный ураган начался примерно в 5 часов утра, — вспоминает Изабелла Дуберли, бывшая в это время на борту корабля «Star of the South» в Балаклавской бухте. — В 7 часов, когда я выглянула в окно каюты, бухта буквально кипела и была покрыта пеной, а корабли страшно раскачивало. К 9 часам это усилилось до такой степени, что я едва могла, даже цепляясь за надстройки, продвигаться по палубе. Брызги, рассыпаясь над скалами на много сотен футов, казались сильным дождем. Корабли сталкивались и наносили друг другу сильные повреждения. Корму «Star of the South» протаранил мощными бортами «Medway», возвышавшийся над ней.
К 10 часам мы узнали, что самые ужасные крушения происходят снаружи, у Балаклавских скал среди кораблей, стоящих на якоре, и некоторые из капитанов — капитан Сайер, мистер Рошфор и Фрейн — направили свои корабли на скалы, чтобы попытаться любыми средствами спасти жизни. Следующей вестью стало то,что «Prince»,«Resolute»,«Rip Van Winkle», «Wanderer»,«Progress» и иностранный барк погибли, и с них не спаслось и дюжины человек. В 2 часа дня, несмотря на ветер и непогоду, мне удалось, перебираясь с корабля на корабль, добраться до берега и своими глазами увидеть эту зловещую картину. К моменту моего появления на берегу прекрасный небольшой клипер «Wild Wave» уже двигался навстречу своей гибели. Капитан и команда, — все, кроме трех юношей, — покинули корабль в 9 часов и теперь он со всеми своими мачтами, беспомощным грузом на борту, своими изящными обводами и душой дуба необратимо стремится к смерти. Теперь он внизу под нашими ногами. Да хранит Господь этих детей!
Капитан Фрейн, капитан Лиддел и несколько матросов поднимают брошенный вниз канат с одним мальчиком, но огромная волна откатывается назад, и больше его не видно.
Они повторно бросают канат второму юноше, стоящему на корме, но судно падает на безжалостные скалы, под его ногами уже части палубы, он растерзан, изувечен и беспомощен, но все еще держится за канат, пока жестокая волна не уносит его в море.
Третий и последний юноша, оставшийся в живых, хватается за веревку дружеской помощи и, потеряв сознание от ужаса и усталости, падает на скалу, а маленький корабль прыгает вверх, как будто тоже умоляет о помощи и падает бесформенной массой, покрывая море обломками мачт, сеном и веревками.
Тем временем «Retribution», «Lady Valiant», «МеІbournе», «Pride of the Ocean», «Medora», «Меrсіа» и еще несколько судов имеют более или менее значительные повреждения, большинство из них полностью потеряли мачты и двигаются по возможности. Большую благодарность заслужила команда спасательной шлюпки «Аvоn», которая бесстрашно вышла на помощь, но по причине бушующего штормового моря не смогла близко подойти к кораблям».
Рассказ миссис Дуберли пронизан реальностью происходившего и представляет большую ценность, но не менее интересным и информативным представляется повествование офицера линейного корабля «Sanspareil» Уильяма Гордона, команда которого также приняла активное участие в спасении людей:
«Лейтенант, боцман и отряд сильных людей корабля ее Величества «Sanspareil» были немедленно посланы к утесам, и до того, как ночью спаслись тридцать два человека, выброшенных на скалы, общее число спасенных составяло пятьдесят четыре. Кроме того, лейтенант и восемь моряков оставались на камнях всю ночь, и утром имели счастье спасти единственных оставшихся в живых членов экипажа «Wild Wave», мужчину и мальчика, которые провели всю ночь в расселине среди камней».
Корабли, стоявшие на внешнем рейде, срывало с якорей и несло на отвесные скалы у входа в Балаклавскую бухту. Первой жертвой разбушевавшейся стихии стал американский транспорт «Progress», за ним ураганный ветер сорвал с якорей и понес к берегу британский парусник «Resolute». Третьим разбилось американское парусное судно «Wanderer», а за ним погиб «Kenilworth», который, потеряв свои мачты, столкнулся с пароходом «Avon». Это единственный пароход, которому в этот день с большим трудом удалось прорваться через узкий проход в Балаклавскую гавань и спастись. Тем временем неугомонный ветер продолжал срывать с якорей и нести на скалы все новые и новые жертвы...
Самой большой потерей для британского флота стало крушение большого винтового парохода «Рrіnсе», который перевозил зимнюю одежду, продовольствие, медикаменты и боеприпасы для армии.

Пароход «Рrіnсе»

Также сильно пострадали и военные корабли Королевского флота. Пароходофрегат «Retribution», стоявший на четырех якорях, лишился всех своих мачт, руля и спасся благодаря смелости и искусству капитана Джеймса Драммонда, отдавшего приказ сбросить за борт все корабельные орудия и снаряжение. Винтовой фрегат «Vulcan», находившийся с русскими пленными на борту в Балаклавской бухте, действовал против сильного ветра паровой машиной в помощь всем отданным якорям. В таком же положении был и 14-пушечный паровой шлюп «Niger» под командованием Леопольда Хиса. На шлюпе «Vesuvius» срубили грот-мачту и отдали все имевшиеся в наличии якоря, а пароходофрегат «Sampson», потерявший мачты, получил большие повреждения от столкновения с другим судном.
Последствия рокового дня 14 ноября 1854 года для британской армии были поистине ужасны. Общее число погибших членов экипажей британских и зафрахтованных американских кораблей, погибших у Балаклавы, по официальным данным составило 490 человек.
21 ноября Джордж Тейлор на борту линкора «Agamemnon» вернулся в Балаклаву. Корабль стал на якорь перед бухтой. Путешественник был поражен увиденным:
«Линия скал была выровнена останками кораблей, выброшенных на берег в день урагана; и в местах, где останки лежали большими кучами — от обломков мачт до кусков дерева не больше спичечного коробка — на маленьком расстоянии оказывалось, что это не что иное, как груды щепок. В самой бухте все корабли были в разной степени повреждены, так как ветер бил их друг о друга. Нeкоторые из них лишились мачт и были затем отбуксированы; некоторые потеряли рули, некоторые носовые фигуры и фальшборты, а одно судно затонуло в бухте, и его мачты возвышались над водой. Вест-Индский пароход «Avon» в бурю сорвался с якоря и двигался, постоянно сталкиваясь со многими другими судами, и отскакивал от одного к другому кораблю подобно мячу. Безусловно, он получил и причинил сам множество повреждений. На протяжении нескольких дней после урагана многочисленные тела плавали в бухте, почти все голые. На некоторых были спасательные жилеты, многие были сильно изорваны, и часто части тел плавали у кораблей. Они были по возможности похоронены моряками...».
Сойдя на берег, Тейлор обнаружил, что «Балаклава и ее окрестности превратились в сплошное море грязи, а аллея старых ломбардийских тополей почти вся повалена. ...В лагере в день урагана почти все палатки были свалены. К счастью, это произошло утром, но все равно это было настоящее бедствие. Однако это было еще не самое худшее. Корабли с офицерским багажом и солдатскими ранцами погибли в шторме; потерю нельзя было восполнить, и люди остались в бедственном положении. На холмах над Балаклавой палатки были не только свалены, но и унесены. Людей ветер тоже свалил с ног, а один полковник морской пехоты был сильно изувечен».

Корабль, выброшенный на берег во время бури

Секретарь Фонда Крымской армии Джордж Брэкенбери приводит подробное описание последствий разрушительной бури: «14 ноября, всего через девять дней после Инкерманской битвы, ужасной силы ураган, длившийся с неослабевающей яростью несколько часов, посетил берега Крыма и нанес непоправимый ущерб союзникам, как на море, так и на суше. Его непреодолимый порыв моментально смел с голого и возвышенного плато, на котором лагерями расположились армии, все палатки, а сопровождавший его проливной дождь промочил до костей несчастные войска, лишившиеся своего единственного укрытия. Лагеря были превращены в одно огромное болото грязи. Предметы одежды, обрывки униформы, разнообразная лагерная мебель были подхвачены и унесены далеко от их отчаявшихся владельцев, которые во многих случаях сами были не в состоянии сохранить вертикальное положение. Они вынуждены были упасть на землю и склониться перед бурей, которой не могли бросить вызов. Снег и крупа начали смешиваться с дождем, и холмы постепенно стали белыми и застывшими, что особенно приводило в уныние тех, кто только что возвратился мокрым и голодным из окопов и обнаружил отсутствие палаток, невозможность приготовить пищу и перспективу провести ночь под открытым небом. Но даже эти суровые неудобства не были наихудшим результатом урагана на суше. Очень многие, как французы,так и англичане, измотанные усталостью и незащищенностью, не выдержали этого нового испытания и были найдены мертвыми в лагерях».
Если бы, по мнению Элизабет Дуберли, «протест капитанов судов был принят к сведению, то не только команды, погибшие 14 ноября, но и многие храбрые солдаты, которые впоследствии умерли от холода и голода, могли бы выжить, получив вещи с парохода «Рrіnсе» и других спасенных судов». Но, «не только не было произведено никакого публичного расследования, но те офицеры, которые несли ответственность за последствия этой катастрофы, не были наказаны».
Однако, существовала и другая точка зрения на это событие, которая объясняла поведение главного смотрителя за транспортами капитана Кристи:
«26 октября 1854 г., — вспоминал Уильям Гордон, — военные власти объявили, что наши позиции в Балаклаве ненадежны... Утром 27 октября мы пришвартовались в Балаклаве, но предчувствие нападения русских было столь острым, что нескольким военным транспортам приказали выйти из бухты. «Resolute», имевший на борту 500 тонн боеприпасов, был одним из этих судов. Поэтому на вполне законных военных основаниях по приказу главнокомандующего корабли, имевшие военные грузы, были выведены из бухты на внешний рейд, а главный транспортный агент эффективно проконтролировал выполнение этого распоряжения. Выгружать на берег 500 тонн пороха перед ожидаемым нападением неприятеля было бы просто смешным. И уже 10 ноября сэр Колин Кэмпбелл послал своего помощника для того, чтобы держать все суда в готовности перед началом наступления».
Действительно, после успешного для русской армии Балаклавского сражения союзники имели основания серьезно опасаться за безопасность своих позиций. Требования военного времени на тот момент заключались в обеспечении максимальной безопасности своего пребывания в Балаклаве и следовательно — в защите ценных военных грузов от возможного захвата русской армией.
19 ноября 1854 года император Николай I, узнав о катастрофе, написал главнокомандующему русскими войсками в Крыму князю Меншикову: «Спасибо буре, она услужила нам хорошо, желательно бы еще такой!». Защитники Севастополя с радостью восприняли последствия бури для армии и флота союзников. Ураган ослабил силы противника и воодушевил русских солдат на новые подвиги.
Капитан-лейтенант Черноморского флота П.И. Лесли в письме близким из Севастополя от 12 декабря эффектно подчеркнул ущерб, причиненный союзникам штормом: «Купеческих судов выбросило и разбило достаточное количество. Эта потеря для них весьма значительна, потому что все купеческие суда были зафрахтованы, и, вероятно, по случаю военного времени, очень дорого, так что им этот ветер и Черное море останутся долго в памяти».
Легендарная буря оставила след и в творчестве известных русских живописцев. И. К. Айвазовский посвятил этому событию полотно «Буря. Крушение иностранного корабля», а В.Ф. Тимм запечатлел три стадии бури в серии рисунков «Крушение судов англо-французского флота близ Балаклавы на Южном берегу Крыма во время бури 2 (14) ноября 1854 г.».

Корабль «Resolute»

Трагические события давно минувшей Крымской войны продолжают волновать современников новыми малоизученными историческими свидетельствами ее участников. Их воспоминания переносят нас на много лет назад, предоставляя уникальную возможность реально взглянуть на прошлое.
Жестокая буря 14 ноября 1854 года послужила причиной гибели многих кораблей британского флота у входа в Балаклавскую бухту. Капитан одного из английских судов в своем письме оставил описание разбушевавшейся морской стихии:
«С утренней зарей 14 ноября при чрезвычайно пасмурной погоде начались сильные порывы юго-западного ветра, через три часа задул совершенный ураган. Под тяжелыми облаками, покрывавшими утреннее небо, море сперва казалось какой-то мрачной массой, но потом постепенно приобрело белизну кипящей водной пучины... Гребни валов, высоко поднимаемые силой ветра, разливались по обширному пространству и брызгами своими затемняли атмосферу. Всякая мысль о горизонтальной поверхности моря, вся правильность волнения, казалось, были утрачены в кипящей и клокочущей массе, которая с громом разбивалась о неподвижные скалы...»
В числе немногих уцелевших моряков чудом оказался офицер Стефен Оуэн с транспорта «Resolute». Он избежал общей участи погибших на скалах экипажей кораблей и оставил нам уникальное описание крушения своего судна.
Быстроходный трехмачтовый парусный корабль «Resolute», построенный в 1851 году в Блэкуолле на верфи известной британской судоходной компании «Richard & Henry Green», предназначался для дальних океанских рейсов с пассажирами и грузами из Англии в Австралию. Зафрахтованный с началом Крымской войны британским правительством для перевозки военных грузов, в апреле 1854 года «Resolute» вышел из Восточно-Индийских доков и направился в Балаклаву. Трюмы корабля грузоподъемностью 639 тонн, идущего в Черное море, заполнили порохом и другими боеприпасами.
Профессиональные качества капитана транспорта «Resolute» Р.О. Левиса вполне соответствовали названию судна, которое переводилось как «Решительный». Черты его характера сочетали бешеную быстроту соображения с уверенностью действий. Как опытный моряк, он умел правильно оценивать имевшиеся в его распоряжении средства и возможные последствия.
Под командованием капитана служил третий помощник Стефен Оуэн. Уважаемый командой корабля офицер был сыном известного в то время генерал-интенданта Оуэна, более 20 лет прослужившего в Австралии. Трагическое сообщение о гибели транспорта «Resolute» со всеми на борту шокировало отца, не оставив никаких надежд. Друзья Стефена, жившие в Сиднее, были в трауре по поводу его безвременной кончины.
Но, к счастью, офицер выжил и написал письмо о своем чудесном спасении, которое и предлагается вниманию читателей в переводе с английского. Судовладельцы корабля «Resolute» Ричард и Генри Грины обратились к редактору лондонской газеты «The Times» с просьбой опубликовать эту захватывающую историю спасения моряков.

Ричард Грин. 1849

Итак, газета «Shipping Gazette» в № 569 от 2 апреля 1855 года повторно опубликовала для широкой аудитории моряков и судовладельцев всего мира письмо Стефена Оуэна, написанное Ричарду Грину 16 ноября 1854 года на борту транспорта Ее Величества «Trent»:
"Как единственный уцелевший офицер корабля «Resolute», я считаю своим долгом уведомить Вас, сэр, со всеми подробностями, о крушении несчастного судна и моряках, принесенных в жертву из-за бесчеловечного капитана Кристи, — главного агента и командующего флотом транспортов в Черном море. «Resolute» вместе с 30 другими судами благополучно стоял в Балаклавской бухте, пока не последовал приказ выйти из нее. Буксир вывел нас на внешний рейд, где мы стали на якорь на глубине 40 саженей и вытравили 90 саженей якорной цепи правого борта. Ветер тогда был очень слабым. На следующее утро наш капитан посетил капитана Кристи и заявил протест против опасной якорной стоянки и верной гибели корабля со всем экипажем в случае крушения на скалах.
В результате капитан получил строгий выговор от главного командующего транспортами и заявление, что он не разрешает диктовать свои условия ни одному из капитанов транспортов. Несколько раз Левис настойчиво просил капитана Кристи разрешить ему вход в бухту, но всякий раз получал отказ. За день до катастрофы капитан Левис написал письмо Кристи и получил через своего второго помощника такой же ответ, как и в первый раз.
Капитан Левис счел нужным немедленно предпринять все возможное для предотвращения катастрофы. После полудня мы спустили брам-стеньги, втянули утлегарь, сняли все лисель-спирты для того, чтобы уменьшить вес корабля и повысить устойчивость. Следующим утром (пятница, 14 ноября) около 7 часов ветер, дувший всю ночь с юго-запада, начал очень быстро усиливаться, погода стала резко ухудшаться и на море поднялось волнение. Это предвещало сильную бурю. Капитан Левис вышел на палубу и распорядился отдать левый якорь и оставить за бортом 80 саженей его цепи. Затем мы начали маневрировать на цепях двух якорей, пока с правого борта не осталось в воде 140 саженей, а с левого 95.
Погода портилась быстро: через полчаса началась сильная буря, каждое проявление которой сопровождалось все большим волнением моря. Капитан Левис приказал старшему офицеру срубить бизань-мачту, что и было сделано немедленно. Начавшийся сильный ураган разогнал по морю высокие волны, которые то поднимали, то бросали корабль вниз. Вскоре лопнула якорная цепь правого борта, после чего мы срубили фок и грот-мачты, развернулись на левой якорной цепи. Море захлестнуло палубы бака и юта, а срубленные мачты катались от одного борта к другому, калеча матросов корабля, не оставляя им шансов на спасение. Меня дважды зажимало между двумя частями рангоута, и я с величайшим трудом избежал верной смерти. Около 10 часов утра лопнула якорная цепь левого борта, и вместе с этим все надежды выжить были утрачены. Штормовые волны перекатывались по палубе, разрушая все на своем пути. Те из нас, у кого еще имелись последние силы, собрались на кормовой палубе и готовились встретить смерть или спастись.
Напор ветра в тот момент был таким сильным, что сбил двух моих товарищей с палубы, а находившиеся рядом спрыгнули за борт. Через несколько минут мы оказались на отвесных скалах и увидели, как корма нашего корабля разбилась на тысячи частей. Тогда одни поплыли в одном направлении, а другие — в другом. Как они достигли берега и спаслись, я не могу сказать. Что касается меня, я спасся следующим образом: когда корабль разбился, громадные волны поглотили нас и я почувствовал, как попал в быстрый водный поток, и меня швырнуло плечом на скалу. Оглушенный, я лежал без движения, пока море опять не ударило меня о скалу, подняв выше, чем в первый раз. С помощью потерпевшего крушение моряка я выбрался из воды на сухую часть скалы, но туча водяных брызг окатила нас. Один из наших моряков был травмирован куском шпангоута, брошенного морем. Собрав всех выживших людей из нашей команды, я обнаружил, что нас осталось всего девять человек. Оказавшимся в воде морякам с кораблей «Trent», «Medway», «Tonning» и «Harbingen» помогли спастись члены экипажа линейного корабля «Sanspareil», а затем меня и матросов, находившихся на камнях, подняли наверх на высоту 360 футов посредством установленной на вершине скалы балки с проведенным через блок канатом. Нас поддержали торговцы, передав вино и печенье. Капитан Понсонби, командующий кораблем «Trent», вместе с несколькими другими командирами могут подтвердить обоснованность протеста погибшего капитана Левиса так же хорошо, как и мистер Янг, начальник Артиллерийского департамента. Сейчас я нахожусь на борту транспорта «Trent». Капитан Понсонби очень внимателен к нам, потерпевшим кораблекрушение. Все знали капитана Левиса как отличного и храброго моряка, что побудило меня рассказать Вам историю моего спасения. Имею честь оставаться Вашим покорным слугой, Стефен Оуэн, корабль "Resolute".
К письму офицер приложил список спасенных членов экипажа: Thomas Slater, Hugh M'Leary, John Disney, John Allison, John Cauty, John M'Master, John Smith, A. Butcher.
Трагическую участь погибшего корабля разделили капитан R.О. Lewis, старший помощник J. Henniker, второй помощник Bellingham, мистер Archibald, матросы — Edward S.William, William Telford, Mr. Allen, Lewis Notdbye, Thomas Gale, John Hazell, Robert Burnett, Henry Dixon, G.F. Battleman, Patrick Woods, Hugh MC Sheny, John King, John Goutley, William Dames, William Moyse, Thomas Powell, William Browning, William Holden, Frederick Daly.
Корабль всегда неповинен в проступках и безумствах людей, решающих его судьбу. Он славится искусством строителей и мореплавателей, их верой и любовью, единством морского братства.

Клипер «Rip Van Winkle»

Жертвами бури 14 ноября 1854 года стали не только британские, но и американские суда «Rip Van Winkle», «Wanderer» и «Progress».
Подчеркивая важное значение быстроходных и вместительных американских парусных судов — клиперов для англо-французской армии, ведущей боевые действия на отдаленном плацдарме, военный министр Франции маршал Вайян по окончании Восточной (Крымской) кампании докладывал императору Наполеону III: «...22 больших клипера составляли род флота, который постоянно ходил между Востоком и гаванями, где были собраны запасы... Для возвращения армии военное управление продолжало употреблять 253 парусных судна, из которых 14 были большие клиперы».
Англия и Франция фрахтовали самые лучшие, современные американские парусные корабли, основной задачей которых являлась своевременная доставка на крымский фронт военных частей и боеприпасов.
Прекрасные обводы американских клиперов, которыми восхищались английские моряки, обеспечивали быстроходность и высокую мореходность.
Подтверждением этому может служить письмо американского коммерсанта Джорджа Френсиса Трейна, написанное из лагеря французской армии в Камышовой бухте 28 апреля 1856 года: «...я насчитал около пятисот судов под флагами чуть ли не всех западных держав. Совсем рядом стояли три превосходных творения северных судостроительных верфей; на их бизань-мачтах был поднят французский триколор, но на грот-мачтах развевался наш звездно-полосатый стяг. Затмив своим сдержанным величием гордый 100-пушечный «Naроlеоn III» французов и могучий «Agamemnon» англичан, наш «Great Republic» казался настоящим флагманом союзного флота. «Great Republic» капитана Лаймбюрнера, «Queen of Clippers» капитана Зерега и «Моnаrсh of the Sea» капитана Гарднера были ошвартованы по соседству; никогда прежде не испытывал я такой городсти за родину, как при виде этих величественных клиперов из Нью-Йорка, намного превосходящих суда других стран. Английские, французские, русские и сардинские офицеры и чиновники высокого ранга в орденах и медалях, турецкие военачальники и татарские князья — все они видели наши корабли, а увидав, не могли не восхититься. Мирные торговые суда, желанные гости в каждом порту, оказались лучшими представителями Америки за границей...».

Американский клипер «Great Republic»

Углубляясь в историю достижения этих великолепных свойств кораблей, представляется интересным процесс торговой конкуренции США и Великобритании. Для улучшения конструкции своих судов некоторые английские судостроители занимались «промышленным шпионажем», снимая размерения со стоящих в доках американских клиперов. Коммерческие фирмы Англии стремились любой ценой зафрахтовать или приобрести эти прекрасные суда.
Достойное место среди них занимал американский клипер «Rip Van Winkle» — детище гениального конструктора Джеймса Худа. Корабль спустили на воду в 1851 году в городе Сомерсет штата Массачусетс. Водоизмещение судна достигало 2000, а грузоподъемность составляла 1095 тонн. В этом корабле все было превосходно: изящные обводы черного корпуса, обитого медью, вызывающие восхищение высокие мачты несли на реях большие белоснежные хлопчатобумажные паруса, а фальшборт украшали разноцветные продольные полосы.
Портом приписки нового корабля компании «Eagle & Hazard» стал Нью-Йорк — крупнейший торговый центр США.
Дальнейшая судьба и устройство клипера подробно освещены в английском издании «Shipping Gazette» за 2 октября 1852 года:
«Американский корабль «Rip Van Winkle» зафрахтовали ливерпульские купцы. Проведя инспекцию этого великолепного американского клипера, мы убедились, что никогда еще не спускали на воду лучшего судна для дальних плаваний с пассажирами. Ожидается, что корабль совершит рекордный переход в порт Филипп за 75 дней. Помещения для пассажиров превосходно отделаны. В просторных основных каютах комфортно размещаются семьи с детьми и супружеские пары, корабельный салон соответствует своему назначению, отделан со вкусом в пышном стиле и вмещает пассажиров соседних кают для приятного общения. Плывущие вторым классом также удобно размещены, а помещения для транзитных пассажиров просторнее, чем на корабле для перевозки иммигрантов, который мы видели до этого, и имеют высоту 8 футов между бимсами. Среди наиболее современных технических изобретений гарантирующих безопасность клипера «Rip Van Winkle», можно выделить недавно запатентованное мощное рулевое устройство, которое управляется так легко, что это может делать даже ребенок. Уникальный винтовой механизм вызывает восхищение удачным применением. Корабль также оснащен запатентованной Филипсом системой пожаротушения, которая предохраняет помещения судна от пожара во время плавания. Некоторые из кают, насколько нам известно, уже зарезервированы для молодых леди, следующих в колонию без сопровождения. Компания и профессионализм капитана гарантируют девушкам приятное путешествие в Австралию на борту клипера».
Корабль продолжал совершать дальние океанские переходы. Так, 2 августа 1852 года он прибыл из Ливерпуля в Мельбурн с 46 каютными и 256 пассажирами четвертого класса.
С началом Крымской войны клипер «Rip Van Winkle» отправился в Черное море. Портом назначения судов англо-французского флота являлась Варна. Здесь корабли должны были принять на борт военные части, снаряжение и следовать в Крым. В начале сентября 1854 года на палубу клипера «Rip Van Winkle» поднялись солдаты и офицеры 8-й роты корпуса Королевских саперов и минеров под командованием капитана Бурчера. Военные успели благополучно высадиться на крымскую землю.
14 ноября 1854 года на внешнем рейде Балаклавы клипер вместе с двумя другими американскими кораблями настигла ужасная буря.
Клипер «Rip Van Winkle» разделил участь несчастных своих «соотечественников», незадолго до бури гордо стоявших на якорях рядом с ним. Первым разбился о скалы транспорт «Progress», третьим — «Wanderer», а шестым погиб «Rip Van Winkle». Военный корреспондент британского правительства в Балаклаве Уильям Симпсон изобразил корабль в последние минуты борьбы со стихией на рисунке «Шторм в Балаклавской бухте 14 ноября 1854 г.». С креном на левый борт клипер несет на скалы, а с палубы падают в море члены экипажа корабля и военные. Вместе с кораблем на дно Черного моря ушло снаряжение и запасное оборудование 8-й саперной роты.

Уильям Симпсон. Шторм в Балаклавской бухте 14 ноября 1854 года

Среди погибших оказался британский фотограф Ричард Никлин вместе со своими ассистентами — младшим капралом Джоном Хаммондом и капралом Джоном Пендередом, на которых британское правительство возлагало особые надежды, а также 29-летний капитан королевских драгунов Гарри Крофт, сын известного в то время полковника Крофта из Йорка.
Британский флот в одночасье потерял первоклассный корабль с моряками и ценным военным грузом на борту. Американский клипер «Rip Van Winkle» вошел в историю Крымской войны как один из лучших парусных транспортов с винтовым рулевым устройством.

Парусник «Agnes Blaikie»

История мореплавания у берегов Крыма полна тайн. Последовательная и целенаправленная работа с архивными документами позволила пролить свет на историю уникального британского барка (брига) «Agnes Blaikie», погибшего 5 мая 1855 года у входа в Балаклавскую бухту.
Открытие и первое исследование судна состоялось 18 сентября 2003 года. Крымские дайвинг-центры «Аквамарин» и «Фрегат-Крым» провели погружение к кораблю, лежащему на дне Черного моря. На глубине 84 метра дайверы Анатолий Копнин и Михаил Фальковский обнаружили хорошо сохранившееся парусное судно, позже идентифицированное по надписи на судовом колоколе. Корабль как будто замер во времени — на юте возвышалось большое штурвальное колесо с приводом на баллер руля, через прямоугольные окна в корме просматривались детали внутреннего убранства. Два отданных по бортам адмиралтейских якоря закрепили парусник на вечной стоянке в морской бездне.

На фото слева — корма «Agnes Blaikie», справа — рында (фото А. Быкова)

Барк «Agnes Blaikie» являлся шедевром английского кораблестроительного искусства середины XIX века. Изящные обводы корпуса, совершенство конструкции и парусной оснастки — замечательное наследие эпохи парусного флота. Автор проекта корабля, талантливый судостроитель Уолтер Худ, воплотил в нем все профессиональные достижения. «Agnes Blaikie» строился на легендарной верфи шотландского города Абердин, известной своими прекрасными, легкими на ходу парусниками. Конструктор максимально использовал свойства дерева как лучшего материала для строительства кораблей. Среди моряков того времени бытовали полумистические поверия о чудесных свойствах упругости или собственной жизни деревянных конструкций. Считалось, что только дерево позволит кораблю обеспечить лучший ход и большее спокойствие на морском волнении.
Новый барк, спущенный на воду в октябре 1841 года и получивший название «Agnes Blaikie», вошел в состав флота известной судоходной компании «Aberdeen White Star Line» Джорджа Томпсона. «Agnes Blaikie» представлял собой трехмачтовое судно тоннажем в 385 регистровых тонн. Изящный корпус достигал 35,45 м в длину и 7,19 м в ширину. Глубина трюма составляла 5,18 м. В дальнейшем серию великолепных парусников, построенных Уолтером Худом в Абердине, продолжили барки «Neptune» (1842) и «Рhоеnісіаn» (1847).
Под командованием капитана Алекса Дьюти новый трехмачтовый парусник покинул верфь и отправился в свой первый рейс. В поисках лучшей жизни многие малообеспеченные англичане покидали свою родину и отправлялись в далекое и опасное плавание на борту «Agnes Blaikie» к берегам далекой Австралии. Эмигранты брали с собой в дорогу только самое необходимое в надежде на более удачное обустройство жизни на континенте.

Чертеж барка однотипного «Agnes Blaikie»

Обширная география морских переходов «Agnes Blaikie» была представлена Балтийским и Средиземным морями, Западной Индией, Южной Африкой, Северной и Южной Америкой. В 1849 году пользующийся заслуженной популярностью на океанских просторах барк приобрела компания «W. Jenkins & Со». Новым портом приписки корабля стал город Сванси.
Парусник продолжал ходить в Австралию под командованием нового капитана Уильяма Хони с ценными грузами и пассажирами. «...Прекрасный быстроходный барк «Agnes Blaikie», — гласило рекламное объявление 1850 года, — отправится из Сванси 1 февраля. Это роскошное судно сделало рейс к западному побережью за 8 месяцев и 25 дней. Корабль имеет великолепно устроенные помещения для каютных пассажиров и пассажиров третьего класса. Для получения подробной информации обращайтесь к мистеру Уильяму Дженкинсу, Сванси».
В 1852 году судно пополнило флот судоходной фирмы Джона Ричардсона. Капитаном корабля назначили опытного моряка Томаса Томаса.
25 января 1853 года английская газета «The Times» известила читателей: «В Мельбурн, порт Филип, прибыл из Бристоля прекрасный, быстроходный, британской постройки клипер-барк «Agnes Blaikie». Этот корабль известен как один из быстрейших парусных клиперов в порту и имеет удобные каюты для желающих сочетать комфорт и высокую скорость рейса. Судно оснащено усовершенствованной системой вентиляции, высота между палубами составляет 2,26 метра...». Новый владелец парусника Генри Добсон приложил все усилия к обеспечению повышенной комфортабельности парусника.

С началом Восточной (Крымской) войны барк «Agnes Blaikie» зафрахтовало британское правительство для снабжения войск экспедиционного корпуса во время боевых действий в Крыму. 21 декабря 1854 года корабль под командованием Ричарда Перриама вышел из Вулвича в Балаклаву с грузом пушечных ядер (180 т) и кокса (250 т).
В январе 1855 года судно приняло в трюмы новый груз для английской армии и отправилось в свое последнее, как оказалось, плавание. 16 февраля «Agnes Blaikie» пришел на Мальту и оттуда 15 апреля 1855 года под командованием Генри Хамдена направился в Балаклаву.
О трагической судьбе барка «Agnes Blaikie» свидетельствует британская морская хроника. 23 мая 1855 года «The Times» опубликовала сообщение Британского флота из Балаклавы:
«Корабль Ее Величества «Medina» под командованием лейтенанта Генри Бересфорда врезался в судно и потопил его, а старшина, ответственный за наблюдение по курсу впереди корабля, впоследствии совершил самоубийство, перерезав себе горло...».
К сожалению, этот роковой поступок старшины оказался слишком поспешным — вскоре все 12 членов экипажа «Agnes Blaikie» были спасены командой HMS «Medina».
Официальные новости из Константинополя от 14 июня 1855 г. подтвердили факт гибели барка:
«„Agnes Blaikie" под командованием Хамдена, следовавший из Мальты в Балаклаву с государственными грузами, пошел ко дну на выходе из порта 5 мая после столкновения с HMS „Medina"». Великолепный парусник нашел вечное пристанище в глубинах Черного моря.

Пробоина в борту барка «Agnes Blaikie». Фото А. Быкова

Директор Департамента подводного археологического наследия НАН Украины С.А. Воронов в декабре 2006 года на собрании специалистов в области подводной археологии представил доклад «Результаты Украинско-Российской подводно-археологической экспедиции «Барк „Agnes Blaikie"», в котором выразил отношение к этому уникальному историческому памятнику:
«Барк „Agnes Віаікіе"» является исключительно ценным и редким образцом судостроения и судоходства эпохи Крымской войны. Объект № 1500 (барк «Agnes Blaikie») включен в государственный музейный фонд Морского музея Украины как отдельно расположенная экспозиция. Идентификация барка «Agnes Blaikie» является значительным событием в изучении истории Крымской войны. Это первый идентифицированный объект из 5 парусных кораблей этой эпохи, находящихся на государственном учете».

Итоги бури 14 ноября 1854 года на Черном море для британского флота были катастрофические:

• «Prince» — разбит в щепки, все на корабле погибли, кроме одного младшего офицера и шестерых матросов.
• «Resolute» — утонул, все на борту погибли, кроме 3-го помощника и 8 моряков.
• "Rip Van Winkle" — утонул, все на борту погибли.
• «Kemlworth» — разбит в щепки, все на борту погибли, кроме 3 человек.
• «Wild Wave» — утонул, все на борту погибли, кроме юнги.
• «Progress» — утонул, кроме двух человек, все погибли.
• «Peltoma» — утонул, все погибли, кроме капитана.
• «Maltese» — утонул, все погибли.
• «Wandemer» — утонул, все погибли.
• Большинство парусных судов получили сильные повреждения:
• «Vesuvius» — мачты уничтожены, много повреждений, корпус почти разрушен.
• «Retribution» — потерян руль, запасы и другие значительные повреждения, и значительные потери экипажа.
• «Melbourn» — уничтожены мечты, едва избежал разрушения.
• «Mercia» — полностью разрушен.
• «Lady Valiant» — полностью разрушен.
• «Caduccus» — полностью разрушен.
• «Pride of the Ocean» — полностью разрушен.
• «Medora» — полностью разрушен.
• «Sir Robert Sale» — полностью разрушен.

Источники: Третьяков А.А. Балаклава: страницы морской истории 1773-1856 гг. — Симферополь: СОНАТ, 2007.